Один из самых харизматичных игроков КХЛ, двукратный обладатель Кубка Гагарина в составе "Динамо", этот сезон провел в родном Ярославле.
Когда он с женой Наташей на сутки заглянул в Москву, плей-офф еще шел, пусть и без "Локомотива". Тем самым вечером начинался шестой, кажется, матч финала.
Мы представили себя на месте Горохова – позади тяжелейший чемпионат. Поражение от "Льва", смириться с которым сразу не так просто. Смотреть хоккей мы бы не хотели еще долго. Нам было бы все равно, кто выиграет в финале.
– Вы помните, Илья, что сегодня вечером хоккей? – уточнили мы. Догадываясь, что услышим в ответ.
Но неожиданно услышали:
– Конечно! Обязательно посмотрю!
Мы взглянули на часы. Дело шло к вечеру.
– Придется вам ускориться на пути в Ярославль.
– Я понимаю – вряд ли успеем. Но третий период захватить надеюсь. Мне ж есть за кого переживать в этой серии. Друг играет.
– Кто?
– Сережка Мозякин! И я, и семья переживаем за него всем сердцем.
– Юлиус Шуплер на днях сказал: "За Мозякина волноваться не надо, он еще года три-четыре до ворот точно будет доезжать".
– Мозякин большой молодец. Я прежде Серегу поменьше знал. Заблуждался на его счет.
– В каком смысле?
– Думал, парень одаренный, но с ленцой. Недорабатывает. Все только на таланте. Потом оказался с ним в "Атланте" – и был поражен: да, у него огромный дар, голевое чутье. Но это настоящий профессионал! Редчайший трудяга!
Слово "лень" вообще не про него. Что бы тренер ни давал – Мозякин справляется. Тот сезон в "Атланте" помню хорошо – очень тяжелая предсезонка, смена тренера… Пришел Ржига, увеличил нагрузки. Серега ни разу не слукавил, ни одного упражнения не срезал. Я его еще больше тогда зауважал.
Кстати, недавно случилась самая потрясающая экскурсия в моей жизни. И отправились мы туда семьями с Мозякиными.
– Это куда же?
– Перед плей-офф сидели на сборах в Германии, городок Гармиш. И "Магнитка" там же. В выходной рванули в Фюссен к совершенно невероятному замку Нойшванштайн. Не знаете?
– Что-то слышали.
– Этот замок на заставке у Диснея. Нечто, конечно. Хотели детям показать, но и сами рты открыли от удивления. Человека, который построил, считали безумным. За растрату германской казны утопили в озере. А он оставил такое наследие, что люди со всего мира до сих пор едут смотреть. Сейчас возможностей больше, а никто такого не выстроит – всем нужно, чтоб было "оправдано"…
– Много у вас друзей?
– Нет. Зато все надежные. Люблю каждого. Самый близкий не из хоккея, юрист. Хотя я аккуратен со словом "друг". Был неприятный случай, человек меня предал. Противно вспоминать. Вот рассказываю – сразу пульс учащается.
– Хоккейный человек?
– Когда-то был хоккейным. Сегодня – нет. Кое-что в жизни я тогда пересмотрел.
* * *
– Вы играли в "Атланте", московском "Динамо". Но приезжаете в столицу – и останавливаетесь в гостинице.
– Жилье здесь не покупали. Дорого и незачем.
– В Ярославле свой дом?
– Наш дом – история особая. Уже занимаемся отделкой. Процесс кипит.
– Наверняка лично что-то проектировали?
– Все сам чертил! "Это отрезаем, тут подправляем, крышу переделываем…"
– Купили готовый – раз "крышу переделываем"?
– Вот в этом и особая история. Здание-то столетнее! Прежде в нем располагалась небольшая сельская школа. Друг когда-то в ней учился, подсказал – можно купить участок земли. Строение никто не рассматривал – все были уверены, что пойдет под снос. Я купил.
– Почему не снесли?
– Совесть не позволила.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Посчитал, что не имею морального права – зданию больше века, а я приду и все разворочу. Кто я такой, чтобы это разрушить?! Восстанавливать стоило в два раза дороже. Но у меня совесть чиста.
– Воображаем, как вы ходили по этим комнатам. Представляли, что происходило в них много лет назад.
– Если честно, комнаты были в настолько плачевом виде, что мне ничего не представлялось. Все перегородки вынужден был убрать. Стены сохранил. Вот они – просто отличные. Метровые. Мне оставалось лишь фундамент усилить. Рядом пристройка белого кирпича 1960-х годов. Ее снес, не раздумывая. Халтура, никакого фундамента вообще. А то, что делалось сто с лишним лет назад, – еще сто простоит.
– Действительно столетнее здание? Или приукрасили?
– Я специально запрашивал историю этого дома в архиве. Все прислали. Вековой.
– К школьным дворам обычно прилагались шикарные сады.
– У нас тоже сад чудесный. Когда-то считался экспериментальным. Выращивали в нем редкие виды яблок.
– Сохранились яблони?
– Большая часть. Так радуемся осенью: с одного дерева такие яблоки, с соседнего – совсем другие. Но пришлось прореживать, некоторые деревья одичали. Без ухода-то.
– Давно купили это здание?
– Года три назад. Или четыре. Поначалу ничего не делали. Я в Уфе играл, строительство оттуда не проконтролировать. Затем потихонечку начали разбирать, проектировать дом.
– Судя по всему, вы сами уже немного прораб.
– Это точно! И Наталья тоже! Мне очень интересен процесс. Недавно пошли в Ярославле на выставку "Строительство и девелопмент, продажа земли". Поймал себя на мысли – смотрю на новые технологии как понимающий человек. А один буклетик меня потряс. Оставил его на память.
– Что за буклет?
– Пошагово расписано строительство дома, с нуля. Несколько страничек, по которым совершенно спокойно грамотный мужик может отстроиться. Я был в восторге.
* * *
– Матч из собственного прошлого, который хотелось пересмотреть за последнее время?
– Никогда ничего не пересматривал. У меня и записей-то нет.
– Значит, вы не из тех людей, которые дома устраивают "уголок славы"?
– Какой еще славы?
– Спортивной.
– О чем вы? Все медали скромненько в уголке лежат. Никакого фетиша из них не делаю. Да, было. Завоевал. Слава Богу. Иду дальше.
– Дочки ваши медали в школу показывать не носили?
– Еще чего! Я не разрешу – скромнее надо быть!
– Собственные дети часто удивляют?
– Вот вчера мы с Натальей радовались, какая у нас старшая дочка разумная. Ей 13 лет, уже личность. Родителей дома нет, она командует. Молодец!
– В 13 лет мечты сформировались?
– Выспаться она мечтает! В боевом ритме. Бальные танцы, спортивные, английский с репетитором. А младшей – 8 лет. Ходит на настольный теннис. Скоро меня обыгрывать начнет.
– Переходы из команды в команду дома обсуждаете?
– А как же! У нас все решения совместные. Даже с детьми стали советоваться.
– Несовпадения во мнениях случаются?
– Ре-гу-ляр-но!
– Команд вы сменили немало. Какой переход вызвал особенные споры?
– Последний, из Москвы в Ярославль. И Наташе, и Соне с Аленой не хотелось уезжать из Москвы, влюбились в "Динамо". Дошло до детских обид.
– Вообще-то желание детей – аргумент сильный.
– Очень. Причем сильнее, чем вы думаете. Внутри у меня шла борьба будь здоров.
– В плей-офф вы огорчили "Динамо" не только голами, но и жестом – "расстреляли" Еременко из клюшки, словно из ружья. Что-то вам бывшие одноклубники сказали?
– Нет. А надо было бы. Наверное, у парней хорошую память оставил. Из уважения решили не нагнетать обстановку, лезть в драку. За что им огромное спасибо. Я извиняюсь перед всем руководством, тренерами, болельщиками и вообще командой "Динамо" за тот жест. Подвели меня эмоции.
– Когда поняли, что сделали что-то не то?
– Почти сразу. Но и меня поймите – в тот момент я решал клубную задачу. Нужно было немножко поддавить психологически команду противника и самого Еременко. Потому что он играл блестяще. Как-то с этим надо было бороться. Оскорблять я точно никого не хотел. В Ярославле слышал, как динамовские фанаты кричали мою фамилию, было очень приятно, и за это им спасибо.
– В "Динамо" вы играли с Лео Комаровым. По вашим ощущениям – он больше финн или русский?
– Финн, конечно. Но Лео – хитрый. Когда ему удобно быть русским – он всегда русский. Задорный парень. Хотя и наивный. С ним не соскучишься. То фокусы карточные показывает, то на пианино играет – в детстве занимался музыкой.
Я во время плей-офф стараюсь никому не звонить, не переписываться. Сохраняю концентрацию. Лео знает об этом, но перед серией "Динамо" – "Локомотив" вдруг стал названивать мне в Ярославль. Трубку не беру. На игре подходит, пытается заговорить – я отворачиваюсь.
– А Лео?
– Огорчился. Но "Динамо" выиграло первые два матча. И тогда я сам набрал Комарову. На удачу. Он спрашивает: "Чего звонишь-то?" – "Ты же понимаешь. Думаю, теперь мы начнем побеждать в серии…" Посмеялись.
– Казалось, в сборную после смены тренера вы вернетесь наверняка. Но вас Знарок не взял.
– Команду готовят с прицелом на следующую Олимпиаду. Ну и какой смысл меня вызывать? Мы обсуждали со Знарком эту тему. Никаких обид.
– В августе вам 37. Все бы так играли в эти годы.
– Секрет в форточке.
– ???
– Всегда сплю с открытой форточкой. Даже в минус 30. В квартире прохладненько, и я лучше сохраняюсь (смеется).
– Знарок подтолкнул в спину вас, дающего интервью перед телекамерами. Корреспонденты шутку раздули.
– А мне смешно – что раздувать-то? Олег Валерьевич, проходя мимо, так меня подбодрил. По-свойски. А в интернете больше тысячи просмотров. Между прочим, прежде чем выйти к журналистам, я минут десять общался со Знарком. Поговорили о семье, детях. Обнялись, пожелали друг другу удачи.
– Олег Валерьевич – своеобразный.
– Для коллектива он как отец. Что бы ни случилось, человеческие отношения для него важнее всего. Никогда не будет создавать интриги, идти вразрез с совестью. Ребята все это чувствуют. Поверьте, среди тренеров таких – единицы.
– Легенды ходят про Пинск, где Знарок готовит команду к сезону. Так что там происходит?
– Подъем в 7.00 – и на зарядку. Сорок минут бег, растяжка. Потом завтрак. Часик можно поваляться в кровати. Набраться сил перед дальнейшей пахотой. Утром обычно беговая тренировка. Вечером – лед. Все я вам рассказывать не стану.
– Самое памятное собрание?
– Однажды в "Динамо" Андрей Николаевич (Сафронов, гендиректор. – Прим. "СЭ") поставил ролик с кадрами из старых советских фильмов, что-то добавил на словах от себя. В смысле сплочения это было здорово и к месту. Многие игроки расчувствовались до слез. Тогда мы первый раз завоевали Кубок Гагарина.
А в "Салавате" перед решающим матчем плей-офф против "Ак Барса" Быков включил нам Высоцкого. "Балладу о борьбе". Тоже пробрало. И выиграли у Казани.
– Хоккеисты, работавшие с Юрзиновым-старшим, на всю жизнь запоминают его выражения. Но каждый помнит что-то свое. Что сберегла ваша память?
– У Юрзинова даже элементарные хоккейные термины звучат необычно. "Клюшка-щуп", "клюшка-змея", "зеркало отсечения", "шведский карусельный круг", "шведский Гретцки", "хуноята", "три ружья"…
– Про "вилы в бок с колом сзади" Юрзинов нам говорил. А "хуноята" – это что?
– А вы расспросите как-нибудь Владимира Владимировича. Я не вправе раскрывать его секреты.
– Хотя бы один.
– Ладно, расскажу про "три ружья". Он называет так розыгрыш большинства, где на ударной позиции действуют три хоккеиста.
* * *
– Мы слышали историю – кажется, в Хабаровске Петр Воробьев пришел на тренировку по московскому времени.
– Было такое, да?
– Да вот говорят.
– Прикольно… В Хабаровске, да? (улыбается.) Ничего особенного не произошло. Думаю, не он один так прокалывался из-за часовых поясов.
– Кто-то уверял, что Петр Ильич произнес: "Ну ничего, я подожду". И ждал часов семь.
– История обрастает какой-то непонятной бородой. Этого точно не было… У меня по отношению к Воробьеву только теплые чувства. Я своего мнения не изменю.
– При всех сумасшедших нагрузках?
– Я вам объясню. Петра Ильича надо услышать и пустить в свое сознание психологически. Если сумеешь – все нагрузки будут казаться адекватными. Но многие закрываются и Петра Ильича с самого начала не воспринимают. На тренировки идут в бешенстве. Все в человеке кипит, бурлит.
– На чем спотыкаются психологически не готовые?
– Давление в работе Воробьева присутствует. Кому-то хочется улыбнуться, свободно себя вести – а он этого не позволяет. Люди начинают теряться, не понимают, за что им такая серьезная жизнь выпала. Просто большинство из них – взрослые дети. Трудность в этом. А методы Петра Ильича работают и сегодня.
– В этих методах много кроссов?
– Минимум.
– Вот это новость.
– Упор он делает на ледовую подготовку.
– Сын Петра Ильича говорит, что самое тяжелое упражнение в отцовском арсенале – "Злая собака". У вас была версия своя: "Понедельник"…
– Да. Это первая тренировка на предсезонке после выходного. По нагрузкам действительно что-то с чем-то.
– Воробьев сейчас с обидой уходил из Ярославля. С командой попрощался?
– Нет.
– Когда узнали, что Дэйв Кинг покидает "Локомотив"?
– Чуть раньше, чем объявили официально. Думаю, это общее решение – руководства и самого Кинга. Все-таки человек в годах. Если б он хотел остаться – вряд ли бы его спокойно отпустили.
– Чему-то хоккейному Кинг вас научил?
– Дэйв – креативный и очень позитивный дядечка. Работать с ним приятно. Понравилось, как он знакомился с командой. Заходит в раздевалку перед тренировкой. Мы сидим, клюшки мотаем. Кинг спрашивает: "Ребята, вы почему такие хмурые? Почему не улыбаетесь? Мне не нужны каменные лица. Вы отличные хоккеисты, у вас замечательная профессия. Больше позитива!" Идеи Кинга и командный дух идеально подошли "Локомотиву". Кроме того, он подкорректировал некоторые чисто хоккейные моменты, которые также помогли улучшить игру.
– Уже ответили для самого себя на вопрос: почему в полуфинале не прошли "Льва"?
– Выдохлись психологически после победы над СКА. У нас много молодых, опыта игры в плей-офф им не хватило. И еще – не сориентировались мы, как правильно играть со "Львом". На мой взгляд, нужно было тактически перестроиться. Именно под такого соперника.
– То есть?
– У "Льва" закрытый хоккей. А нам надо было сыграть в суперзакрытый. Заставить чехов хоть чуть-чуть раскрыться.
– Но все равно плей-офф для "Локомотива" и вас лично получился выдающимся. Не выбил из колеи даже угон "мерседеса" жены.
– Так не угнали же. Только пытались.
– Это еще интереснее.
– Наташа ночевала в Москве у подруги, Кати Трахановой. Остальное пусть сама рассказывает.
Наталья: – Во дворе места не было, и Катя предложила припарковаться возле автобусной остановки: "Здесь фонарь горит, люди ходят. Паша, если поздно возвращался, всегда сюда машину ставил". Когда мы уходили к дому, Катя еще добавила: "Паша, побереги наши машинки!" А утром выхожу – вокруг "мерседеса" сигнальная лента. Но вроде внешних повреждений никаких. Попыталась открыть дверь, и тут из соседней машины вышли двое мужчин.
– Кто такие?
– Дознаватели из РУВД. Проверили документы, говорят: "Мы уж хотели эвакуатор заказывать и увозить "мерседес" к себе в отделение". – "Зачем?" – "А вы посмотрите на замок". Я пригляделась – весь раскурочен.
– Так что стряслось?
– Эти ребята рассказали: в три часа ночи полицейский патруль заметил, что параллельно с моей машиной остановился грузовой фургон, тоже "мерседес". Передняя и задняя двери распахнуты так, что полностью закрывают обзор. Полицейские заподозрили неладное, подъехали. Увидели, как от машины отбежал парень, запрыгнул в фургон – и по газам. Началась погоня.
– Догнали?
– Пришлось вызывать подкрепление, объявлять план "Перехват". Бандиты вырулили на МКАД, на ходу выкидывали свое оборудование. По ним открыли огонь. Когда поняли, что от полиции не уйти, пошли на таран. Удар был такой силы, что патрульная машина – под списание. По крайней мере, так сказали дознаватели. Одного угонщика задержали, второй каким-то чудом скрылся. В итоге на неделю "мерседес" изъяли в качестве вещественного доказательства.
– У хоккеистов часто уводят дорогие иномарки.
– Особенно почему-то в Питере. Знаю, угоняли у Непряева, Кольцова и многих игроков СКА.
Илья: – Да и у нас это не первое в жизни ЧП. Была еще давным-давно история в Ярославле.
Наталья: – Вооруженное нападение на квартиру.
Илья: – Я позвонил Наташе, которая была дома одна, и сказал: "Скоро буду".
Наталья: – Потом звонок в дверь. Я ждала Илью и не сомневалась, что это он. Тем более в глазке мелькнула такая же, как у него, коричневая куртка. Открыла – на пороге трое в масках. С пистолетом, ножом. Связали меня и до прихода Ильи успели все вынести из квартиры.
– Ужас.
Наталья: – Оказалось, навела однокурсница, с которой я училась на юрфаке. Будущий юрист – наводчица, представляете?! После этого кошмара долго приходила в себя…
– Вам что-то вернули?
Наталья: – Ничего. Воров нашли, посадили. По решению суда они выплачивали какие-то смешные деньги. Кажется, тысячу рублей в месяц. Недавно вышли на свободу.
* * *
– Матч с самым драматичным сюжетом в вашей карьере?
Илья: – Столько было драматичных… Да хотя бы первая моя официальная игра за "Динамо". Очень уж хороша.
– Что случилось?
– Со "Спартаком" играли – я в свои ввалил!
– Ничего себе.
– Ха! Если память не сохранила – посмотрите в YouTube. Там должно быть. Удаление, отложенный штраф – я не видел, что Ерема (Еременко, вратарь "Динамо". – Прим. "СЭ") убежал. Заехал в зону, с неудобной скидываю назад. То ли партнер меня не понял, то ли что – пряменько-пряменько пошла в свои ворота… Вот, думают, помощничек приехал, твою налево.
– Такой же гол забил Гена Чурилов в "Локомотиве".
– Тогда вам продолжение истории – это мистика какая-то. Все с Гены и началось. Я играл за "Атлант" против "Локомотива". Последним, кто коснулся шайбы до Чурилова, был я. Тот матч стал последним для "Локомотива" в плей-офф. Значит, и официальным. 7 сентября команда разбилась.
Я перешел в "Динамо". В первом же матче – гол в свои ворота. Естественной была бы мысль: "Что же я натворил?" А у меня ощущение, будто долг отдал. Генка мне подарил гол – а я вернул!
– Гендиректор "Динамо" Андрей Сафронов обещал журналистам – рано или поздно вы вернетесь в клуб.
– Если Андрей Николаевич говорит, наверное, что-то знает…
– Вы же годом ранее хотели уйти в "Локомотив". Уже явились к гендиректору в галстуке пообщаться. Как вас переубедили?
– У Андрея Николаевича был очень простой аргумент – мой действующий контракт. После трагедии с "Локомотивом", как человек, родившийся в Ярославле и отыгравший там большую часть карьеры, я обязан был вернуться. Помочь возрождению команды, пока есть силы. Это мой долг, я считаю.
– Помните тот день – 7 сентября?
– Закончилась тренировка на базе в Новогорске – и посыпались звонки. Дома включил телевизор, полез в интернет. До последнего была надежда, что информация не подтвердится. Но… В этом самолете было полкоманды моих друзей, весь персонал. Одномоментно из сердца вырвали огромный кусок. И ничем его не заполнишь.
– Вы сразу помчались в Ярославль?
– Нет. У нас же были тренировки. Потом в Москву самолетом МЧС переправили Сашу Галимова, еще живого. Я встречал здесь его родителей. Мы ездили к Саше в больницу. Когда в Ярославле было прощание с командой, Знарок сказал: "Илья, назад не тороплю. Будь там, сколько тебе нужно…"
– Больших сил стоило выйти тогда на "Арене" к микрофону?
– Очень. Честно, еле собрался. В какой-то момент горло сдавил ком. Понимаю, что пауза затягивается, все на меня смотрят – а я не могу вымолвить ни слова. Душат слезы. Кое-как переборол себя, начал говорить.
– Приезжаете на место падения самолета?
– Обязательно. Почти три года прошло – а все равно, стою там и не могу поверить…
– Странно видеть, что рядом в камышах, как ни в чем не бывало, сидят нынче мужики с удочками, ловят рыбу.
– Мне тоже не по себе.
– Дома у Александра Галимова много фотографий с вами. Вы дружили?
– Да. Часто охотились вместе, семьями общались. Прекрасно знаю его родителей. Как-то после сезона весь "Локомотив" отвезли на три дня на охотничье-рыболовную базу. Отдохнуть. А Дима Власенков, Саша и я захватили с собой ружья. Отец Галимова, дядя Гера, попросил накануне: "Илюха, будешь за старшего. Проследи за сыном. Без меня он еще ни разу на охоте не был".
– Проследили?
– Говорю парням: "Команда будет расслабляться на полную катушку, выпивать. А у нас ружья. Мало ли что, давайте-ка лучше поселимся на базе отдельно". И мы там организовали свою программу. Уток настреляли. Причем Саша с Димой "отличились". Мы с егерем выгрузили их возле берега. А сами на лодочке двинули дальше, чтобы выпустить на воду подсадных уток.
– Пластмассовых?
– Живых! Мягкий браслет и веревку закрепляешь за лапку с одной стороны и за камешек – с другой. Утка плавает, крякает, подзывает селезня. Тут-то и начинается охота. Рассадили аккуратненько уток, решили поглядеть, что в заводи рядом творится. Едва отплыли туда, слышим выстрелы. Возвращаемся и видим, что парни всех подсадных расстреляли! Чуть охоту нам не сорвали. Егерь на себе волосы рвал.
– В нашем хоккее вы – охотник номер один. Так что от темы не уйти.
– Если по-настоящему говорить об охоте – я точно к хоккею домой не успею. Да и у вас места не хватит в газете.
– Тогда коротенько. Один чиновник из спорткомитета рассказывал, как друзья ему подарили охоту то ли в Анголе, то ли в Намибии. Лучше подарка в жизни, говорит, не было. А вы где мечтали бы испробовать свое ружье?
– Я за трофеями никогда не гнался. И сейчас не гонюсь. Охота у меня не ради охоты.
– Ради чего же?
– Ради отдыха в правильной компании. Где все свои, где все душевно. Дышать природой и чувствовать настоящую Россию. Единение дороже любого выстрела.
– Как-то на отца вашего медведь вышел…
– И на меня выходил. Ночью переплыл реку и вышел на нашу компанию. Был в пяти метрах. Разок рявкнул – и все, нас как ветром сдуло.
– Что ж он вас не разорвал?
– Просто так медведь не нападает. Он очень-очень осторожный, человека опасается. Если нападает – значит, случай для него экстренный. Либо голодный, либо почувствовал угрозу для деток.
– Жуткие ощущения, когда медведь рядом?
– Это не описать. У меня тогда еще были редкие волосы, чувствую – приподнимаются вместе с шапочкой. Но у отца была ситуация круче. Егерь зазвал его на отстрел шатуна. Медведя, которого разбудили зимой. Вот этот – самый страшный. Бродит голодный, на что угодно способен. На людей нападает, заходит в деревни, скот крадет. Мороз был сильный. Никто медведя не видел и не слышал. Хрустнула веточка за спиной – медведь тянется лапой через елочки к отцовской голове… Случайно выжил!
– Что спасло?
– Ружье было обращено в другую сторону – отец развернулся и быстро выстрелил. Упал. Егерь обернулся на выстрел – и уложил медведя с первого раза. Тоже чудо. Туша рухнула отцу прямо на ноги.
– Как-то в ярославском кремле ручной медведь покалечил женщину…
– Посетительница с ладони кормила медведицу. Зверь всегда такой ситуацией воспользуется. Взял еду вместе с рукой.
– Как правильно охотиться на кабана?
– А вы про какую охоту спрашиваете – с вышки или подхода? А может, загонную?
– С вышки – скука. Нужна реальная опасность.
– Значит, вам интересна неправильная охота на кабана. Была у нас образцово-показательная. Яркая! Приобрели лицензию на большого кабана и на молодых. Видим – на поле выскочила кабанья семья. На снегоходах подъехали ближе, они врассыпную, естественно…
– Что яркого?
– Нам хотелось добыть кабана без выстрела. Побросали ружья, за молодыми стали охотиться так. С ножом в зубах, как пират. Маленький кабанчик слегка покусывает, зубки небольшие. Немного с ним поборешься, свяжешь бечевкой. Сашка Галимов двух сразу ухватил, я – одного. Правда, обязательно кто-то должен прикрывать с ружьем – свинья-мамаша может вернуться. Но тогда не вернулась.
– Кидался на вас кабан?
– Бывало, после выстрела разворачивался и атаковал меня с Галимовым. Обычно стоишь на кабаньем переходе, такое зимнее корыто. Кабану тяжело в высоком снегу.
– Ружья у вас, наверное, как у Леонида Ильича, сделаны на заказ?
– Обыкновенные. Вертикалка ИЖ-27, двустволка. И "Браунинг", четырехзарядное ружье для охоты на уток, гусей. Недавно к охоте пристрастился Антон Бут, мой друг. К этому вопросу он подошел на редкость профессионально. Перелопатил массу литературы, потренировался в стрельбе из разных ружей, все проанализировал и выбрал то, что подходит ему больше всего. Правильно выбрал!
– Что же?
– Двуствольное ружье для спортинга. Любопытный экземпляр. Я взял попробовать, отстрелял – действительно стоящая штука. Оценил. Надежное, стабильный, четкий бой. Может, когда-нибудь что-то похожее приобрету.
– Говорят, самый большой срам для охотника – уложить собственную собаку.
– Это правда. Такое бывает, если она подходит слишком близко к зверю и человек стреляет не с опережением, а начинает выцеливать середину. Пока нажимал на курок, зверь пронесся, и на его месте уже собака. Однажды я попал в охотничью бригаду, у которой суровое правило: если ты промахнулся, когда зверь выбегал из загона, в следующий раз сам идешь в загон. В наказание.
* * *
– К разговору о собаках. Вы же собирались забрать алабая с динамовской базы?
– Да, забрал алабаиху Динку. Дети в восторге. Еще одно "спасибо" Андрею Николаевичу Сафронову и "Динамо". Будку для Дины мы приготовили что надо.
– По словам Сафронова, собака никого, кроме вас, не подпускала.
– Так вышло, что она признала меня, Наташу, дочек. Когда ушел в "Локомотив", мы иногда приезжали на базу, навещали ее. Так что забыть нас не успела. Я стеснялся попросить собаку сразу.
– Последняя передача по телевизору, от которой не могли оторваться?
– Смотрел с дочками, как Ваня Ургант задавал детям серьезные вопросы. Те очень прикольно отвечали. Мы хохотали до слез. А еще после какого-то матча плей-офф приехал домой. Страшно хотел спать. Щелкал каналами и наткнулся на свой любимый фильм "В джазе только девушки". Не смог отказать себе в удовольствии: глаза слипались, но досидел до конца.
– Черно-белый?
– Да. Раскрашенный я бы, наверное, смотреть не стал.
– Есть человек, чьи гастроли в Ярославле вы ни за что не пропустите – купите билет за любые деньги?
– Есть – Ревякин. Как раз послезавтра иду на концерт – приезжает его "Калинов Мост". Обожаю их песни. И Наталье купил билет – пусть сходит, поймет, что это такое. Думаю, проникнется. Группа самобытная, старый русский язык, глубокие тексты… Вы слушали?
– Нет. С какой песни стоит начать?
– "Родная" и "Умолчали". Хотя "Умолчали" – сложная для понимания. У них есть песни попроще.
– Какие календари висели в вашей детской комнате, помните?
– Как не помнить? Больше всего было Цоя, несколько плакатов. Еще Шварценеггер, ван Дамм. Позже появилась "Машина времени" и "Чайф".
– Хоккейных не было?
– Можно сказать, не было. Две вялые наклейки с молодежного турнира в Финляндии.
– Отпуск где проведете?
– В деревню хотим поехать.
– На Мальдивах?
– Нет у нас там деревни. Наша в 90 километрах от города, граница Костромской и Ярославской областей. Сейчас река разлилась, охота, рыбалка…
– Дальше никуда выбираться не будете?
– Вот закончу с хоккеем – и поедем далеко. Уже Наталье пообещал, первым делом – в Онегу, на родину ее мамы. Там у нас дачка небольшая. Жена с детьми каждый год ездят, им нравится. А я пока ни разу не был!
